But at night , in his dreams , these things were forgotten , and he was on his throne , and master again . This , of course , intensified the sufferings of the awakening -- so the mortifications of each succeeding morning of the few that passed between his return to bondage and the combat with Hugo , grew bitterer and bitterer , and harder and harder to bear .
Но ночью, в его снах, все это было забыто, и он снова оказался на своем троне и стал господином. Это, конечно, усилило страдания пробуждения — так что унижения каждого последующего утра тех немногих, что прошли между его возвращением в рабство и схваткой с Гуго, становились все горькее и горькее, и их все труднее и труднее было переносить.