I had latterly grown a heavy sleeper , and I suppose I must have slumbered some hours , when I was awakened suddenly as though by an imperative touch from some unseen hand . I started up in my bed -- the night-lamp was burning dimly , and by its glimmer I saw that Sibyl was no longer at my side . My heart gave one bound against my ribs and then almost stood still -- a sense of something unexpected and calamitous chilled my blood . I pushed aside the embroidered silken hangings of the bed and peered into the room -- it was empty . Then I rose hastily , put on my clothes and went to the door -- it was carefully shut , but not locked as it had been when we retired for the night . I opened it without the least noise , and looked out into the long passage -- no one there ! Immediately opposite the bedroom door there was a winding oak staircase leading down to a broad corridor , which in former times had been used as a music-room or picture-gallery -- an ancient organ , still sweet of tone , occupied one end of it with dull golden pipes towering up to the carved and embossed ceiling -- the other end was lit by a large oriel window like that of a church , filled with rare old stained glass , representing in various niches the lives of the saints , the centre subject being the martyrdom of St Stephen .
В последнее время я стал крепко спать и, полагаю, проспал несколько часов, когда внезапно проснулся, как будто от повелительного прикосновения какой-то невидимой руки. Я вскочил на кровати — ночник горел тускло, и по его мерцанию я увидел, что Сивиллы больше нет рядом со мной. Сердце мое подпрыгнуло к ребрам, а потом почти остановилось — ощущение чего-то неожиданного и пагубного леденило мою кровь. Я отодвинул вышитые шелковые покрывала кровати и заглянул в комнату — она была пуста. Тогда я поспешно встал, оделся и подошел к двери — она была тщательно закрыта, но не заперта, как тогда, когда мы легли спать. Я открыл ее без малейшего шума и выглянул в длинный коридор — там никого! Прямо напротив двери спальни находилась винтовая дубовая лестница, ведущая вниз в широкий коридор, который в прежние времена использовался как музыкальная комната или картинная галерея; один конец коридора занимал древний орган, все еще приятный по звучанию. Тусклые золотые трубы поднимались к резному и рельефному потолку — другой конец освещался большим, похожим на церковное, эркерным окном, заполненным редкими старинными витражами, изображавшими в различных нишах жития святых, причем центральным предметом было мученичество святого Стефана.
