And Rostóv got up and went wandering among the campfires , dreaming of what happiness it would be to die -- not in saving the Emperor 's life ( he did not even dare to dream of that ) , but simply to die before his eyes . He really was in love with the Tsar and the glory of the Russian arms and the hope of future triumph . And he was not the only man to experience that feeling during those memorable days preceding the battle of Austerlitz : nine tenths of the men in the Russian army were then in love , though less ecstatically , with their Tsar and the glory of the Russian arms .
И Ростов встал и пошел бродить среди костров, мечтая о том, какое счастье было бы умереть, — не ради спасения жизни Государя (он даже не смел об этом мечтать), а просто умереть у него на глазах. Он действительно был влюблен в царя, в славу русского оружия и надежду на будущий триумф. И он был не единственным человеком, испытавшим это чувство в те памятные дни, предшествовавшие Аустерлицкому сражению: девять десятых воинов русской армии были тогда влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и славу русского оружия.