Levin had grown used by now to uttering his thought boldly , without taking the trouble of clothing it in exact language . He knew that his wife , in such moments of loving tenderness as now , would understand what he meant to say from a hint , and she did understand him .
Левин уже привык смело высказывать свою мысль, не заботясь об облечении ее в точный язык. Он знал, что жена его в такие минуты любовной нежности, как теперь, с намека поймет, что он хотел сказать, и она его поняла.
