He had caught the words “ always at nine o ’ clock , ” and he knew that this was said of his father , and that his father and mother could not meet . That he understood , but one thing he could not understand — why there should be a look of dread and shame in her face ? . . . She was not in fault , but she was afraid of him and ashamed of something . He would have liked to put a question that would have set at rest this doubt , but he did not dare ; he saw that she was miserable , and he felt for her . Silently he pressed close to her and whispered , “ Don ’ t go yet . He won ’ t come just yet . ”
Он уловил слова «всегда в девять часов» и знал, что это говорилось о его отце и что его отец и мать не могли встретиться. Это он понимал, но одного не мог понять: почему на ее лице читались страх и стыд? ... Она не была виновата, но боялась его и чего-то стыдилась. Ему хотелось бы задать вопрос, который бы развеял это сомнение, но он не осмелился; он видел, что она несчастна, и сочувствовал ей. Он молча прижался к ней и прошептал: «Пока не уходи. Он пока не придет.
