Don Pepe sat down in the chair and lighted a cigar ; the priest drew in an immense quantity of snuff out of the hollow of his palm . On his reddish-brown face , worn , hollowed as if crumbled , the eyes , fresh and candid , sparkled like two black diamonds .
Дон Пепе сел в кресло и закурил сигару; священник втянул в себя огромное количество табака из углубления ладони. На его красновато-коричневом лице, измученном, впалом, как будто осыпавшемся, глаза, свежие и откровенные, сверкали, как два черных бриллианта.
