Monygham could by no manner of means forget the zeal of Father Beron , or his face , or the pitiless , monotonous voice in which he pronounced the words , " Will you confess now ? "
Монигем ни в коем случае не мог забыть ни усердия отца Берона, ни его лица, ни безжалостного, монотонного голоса, которым он произносил слова: «Теперь вы исповедуетесь?»
