His sins trickled from his lips , one by one , trickled in shameful drops from his soul , festering and oozing like a sore , a squalid stream of vice . The last sins oozed forth , sluggish , filthy . There was no more to tell . He bowed his head , overcome .
Грехи его стекали с губ его один за другим, стекали позорными каплями из души его, гноясь и сочаясь, как язва, убогой струей порока. Последние грехи вытекли наружу, вяло, грязно. Больше рассказывать было нечего. Он склонил голову, подавленный.
