Was it the better to deceive them both ? Or did she wish by a sort of voluptuous stoicism to feel the more profoundly the bitterness of the things she was about to leave ?
Было ли лучше обмануть их обоих? Или ей хотелось с помощью сладострастного стоицизма еще глубже почувствовать горечь того, что она собиралась оставить?
