What he saw in her eyes was terror — not the helpless terror of struggling and failing to understand , but the terror of being pushed toward the edge where to avoid understanding would no longer be possible .
То, что он увидел в ее глазах, было ужасом — не беспомощным ужасом борьбы и непонимания, а ужасом того, что ее подтолкнули к краю, где избежать понимания больше невозможно.
