It was useless — she found in the days that followed — to tell herself that these things were beyond her understanding , that it was her duty to believe in him , that love was faith . Her doubt kept growing — doubt of his incomprehensible work and of his relation to the railroad . She wondered why it kept growing in direct proportion to her self - admonitions that faith was the duty she owed him . Then , one sleepless night , she realized that her effort to fulfill that duty consisted of turning away whenever people discussed his job , of refusing to look at newspaper mentions of Taggart Transcontinental , of slamming her mind shut against any evidence and every contradiction . She stopped , aghast , struck by the question : What is it , then — faith versus truth ? And realizing that part of her zeal to believe was her fear to know , she set out to learn the truth , with a cleaner , calmer sense of rightness than the effort at dutiful self - fraud had ever given her .
В последующие дни она обнаружила, что бесполезно говорить себе, что все эти вещи выше ее понимания, что ее долг верить в него, что любовь есть вера. Сомнение ее все росло — сомнение в его непонятной работе и в его отношении к железной дороге. Она задавалась вопросом, почему это продолжало расти прямо пропорционально ее убеждениям, что вера — это ее долг перед ним. Затем, в одну бессонную ночь, она поняла, что ее усилия по выполнению этого долга заключались в том, чтобы отворачиваться всякий раз, когда люди обсуждали его работу, в отказе читать газетные упоминания о Таггарт Трансконтинентал, в том, чтобы захлопнуть свой разум перед любыми доказательствами и каждым противоречием. Она остановилась, ошеломленная, пораженная вопросом: что же тогда — вера против истины? И поняв, что отчасти ее рвение верить было ее страхом узнать, она отправилась узнать правду с более чистым и спокойным чувством правоты, чем когда-либо давали ей попытки послушного самообмана.
