She told herself that she could not condemn without understanding , that she knew nothing about his world , that the extent of her ignorance was the extent to which she misinterpreted his actions . She took the blame , she took the beating of self reproach — against some bleakly stubborn certainty which told her that something was wrong and that the thing she felt was fear .
Она говорила себе, что не может осуждать, не понимая, что она ничего не знает о его мире, что степень ее невежества равна тому, до какой степени она неверно истолковывает его действия. Она взяла на себя вину, она приняла на себя упреки к себе – вопреки какой-то унылой и упрямой уверенности, которая говорила ей, что что-то не так и что она чувствует страх.
