He thought — in bitter astonishment and for the first time — that the joyous pride he had once felt , had come from his respect for men , for the value of their admiration and their judgment . He did not feel it any longer . There were no men , he thought , to whose sight he could wish to offer that sign .
Он подумал — с горьким удивлением и впервые — что радостная гордость, которую он когда-то чувствовал, произошла от его уважения к людям, к ценности их восхищения и их суждений. Он больше этого не чувствовал. Он подумал, что нет людей, перед чьими глазами он мог бы пожелать поднести этот знак.