Francisco had said it very simply , neither as a reproach nor a plea , but in a manner which , strangely , acknowledged Rearden ’ s dignity and his own .
Франциско сказал это очень просто, не в качестве упрека и не в качестве оправдания, а в манере, которая, как ни странно, признавала достоинство Риардена и его собственное.
