Then he surrendered again and let himself slip into it , feeling a voluptuousness of surrender into unreality that was like a sexual acceptance of something that could come in the night when there was no understanding , only the delight of acceptance .
Затем он снова сдался и позволил себе погрузиться в это, чувствуя сладострастие отдачи в нереальность, которая была похожа на сексуальное принятие чего-то, что могло прийти ночью, когда не было понимания, а был только восторг принятия.
