He said this as if he spoke to a vision , viewless to any eye but his own ; then , folding his arms , which he had half extended , on his chest , he seemed to enclose in their embrace the invisible being .
Он сказал это так, как будто говорил с видением, невидимым для любого глаза, кроме его собственного; затем, сложив на груди полувытянутые руки, он как бы заключил в свои объятия невидимое существо.
