Whatever power of thought or memory he retained , was all bound up in her . He never understood , or seemed to care to understand , about his brother . To every endearment and attention he continued listless . If they spoke to him on this , or any other theme — save one — he would hear them patiently for awhile , then turn away , and go on seeking as before .
Какую бы силу мысли или памяти он ни сохранял, все они были связаны с ней. Он никогда не понимал и, кажется, не хотел понимать своего брата. На всякую ласку и внимание он оставался равнодушным. Если бы они говорили с ним на эту или любую другую тему, кроме одной, он некоторое время терпеливо выслушивал их, затем отворачивался и продолжал искать, как прежде.
