‘ Our only consolation , Kit , ’ pursued the lawyer , looking at him in a sort of pensive abstraction , ‘ is , that although we cannot turn away the wind , we can soften it ; we can temper it , if I may say so , to the shorn lambs . ’
— Единственное наше утешение, Кит, — продолжал адвокат, глядя на него в каком-то задумчивом отвлечении, — это то, что, хотя мы и не можем повернуть ветер, мы можем его смягчить; мы можем смягчить его, если можно так выразиться, для стриженных ягнят».