“ But I can ’ t know the Divine Providence . . . . And why do you ask what can ’ t be answered ? What ’ s the use of such foolish questions ? How could it happen that it should depend on my decision — who has made me a judge to decide who is to live and who is not to live ? ”
«Но я не могу знать Божественного Промысла... И что же вы спрашиваете о том, на что нельзя ответить? Какой смысл в таких глупых вопросах? Как могло случиться, что это должно зависеть от моего решения — кто сделал меня судьей, решающей, кому жить, а кому не жить?»
