They were all relieved , and in five minutes they were laughing . Only now and then Dounia turned white and frowned , remembering what had passed . Pulcheria Alexandrovna was surprised to find that she , too , was glad : she had only that morning thought rupture with Luzhin a terrible misfortune . Razumihin was delighted . He did not yet dare to express his joy fully , but he was in a fever of excitement as though a ton - weight had fallen off his heart . Now he had the right to devote his life to them , to serve them . . . . Anything might happen now ! But he felt afraid to think of further possibilities and dared not let his imagination range . But Raskolnikov sat still in the same place , almost sullen and indifferent . Though he had been the most insistent on getting rid of Luzhin , he seemed now the least concerned at what had happened . Dounia could not help thinking that he was still angry with her , and Pulcheria Alexandrovna watched him timidly .
Все почувствовали облегчение и через пять минут уже смеялись. Лишь изредка Дуня бледнела и хмурилась, вспоминая происшедшее. Пульхерия Александровна с удивлением обнаружила, что и она рада: ей только в это утро казалось, что разрыв с Лужиным - ужасное несчастье. Разумихин обрадовался. Он еще не решался выразить вполне свою радость, но был в горячке волнения, точно тонна груза упала у него с сердца. Теперь он имел право посвятить им свою жизнь, служить им... Сейчас может случиться что угодно! Но он боялся думать о дальнейших возможностях и не осмелился дать волю своему воображению. Но Раскольников сидел все на том же месте, почти угрюмый и равнодушный. Хотя он больше всего настаивал на избавлении от Лужина, теперь он, казалось, меньше всего беспокоился о случившемся. Дунечка не могла не думать, что он все еще сердится на нее, а Пульхерия Александровна робко следила за ним.
