“ Of course , ” he muttered to himself a minute later with a feeling of self - abasement , “ of course , all these infamies can never be wiped out or smoothed over . . . and so it ’ s useless even to think of it , and I must go to them in silence and do my duty . . . in silence , too . . . and not ask forgiveness , and say nothing . . . for all is lost now ! ”
«Конечно, — пробормотал он про себя через минуту с чувством самоуничижения, — конечно, всех этих безобразий никогда не стереть и не загладить... и потому бесполезно даже думать об этом, и я надо идти к ним молча и исполнять свой долг... и молчать тоже... и не просить прощения, и ничего не говорить... ибо все потеряно теперь!
