We drew four chairs up to the long , low window , the lady still resting with closed eyes upon the settee . I remember that the monstrous and grotesque idea crossed my mind — the illusion may have been heightened by the heavy stuffiness of the air which we were breathing — that we were in four front seats of the stalls at the last act of the drama of the world .
Мы пододвинули четыре стула к длинному низкому окну, дама все еще отдыхала с закрытыми глазами на диване. Помню, мне пришла в голову чудовищная и гротескная мысль (иллюзия, возможно, усиливалась тяжелой духотой воздуха, которым мы дышали), что мы находимся на четырех передних сиденьях партера в последнем акте мировой драмы. .
