But it was at least two minutes before it was over , the longest two minutes of my whole life , and through most of it I think Delacroix was conscious . He screamed and jittered and rocked from side to side . Smoke poured from his nostrils and from a mouth that had gone the purple-black of ripe plums . Smoke drifted up from his tongue the way smoke rises from a hot griddle . All the buttons on his shirt either burst or melted . His undershirt did not quite catch fire , but it charred and smoke poured through it and we could smell his chest-hair roasting .
Но прошло по крайней мере две минуты, прежде чем все закончилось, самые долгие две минуты за всю мою жизнь, и большую часть времени, я думаю, Делакруа был в сознании. Он кричал, трясся и раскачивался из стороны в сторону. Дым валил из его ноздрей и изо рта, ставшего пурпурно-черным, как спелые сливы. Дым поднимался с его языка, как дым поднимается от раскаленной сковороды. Все пуговицы на его рубашке то ли лопнули, то ли оплавились. Нижняя рубашка не совсем загорелась, но обуглилась, сквозь нее валил дым, и мы чувствовали запах его подгоревших волос на груди.
