His grief — which he thought was at its maximum at the moment when he had spoken to mademoiselle de la Mole — had been rendered a hundred times more intense by the tears of shame which he saw her shedding .
Его горе, которое, по его мнению, достигло максимума в тот момент, когда он разговаривал с мадемуазель де ла Моль, во сто крат усилилось из-за слез стыда, которые, как он видел, она проливала.
