Harmaja Finnish

Впав в тоску, ещё миг пытаешься расправить крылья, Слышен слабый стон, подобный тишине. Если бы можно было петь — песнь пронеслась бы над сугробами, Но однажды, когда я услышу, как смолкнет эта птичка1, Зазвучит песня Сильвии2.

Зимнее звёздное небо над головой, его сияние искрится на снегу, И вот ты одинок в тишине, словно вот-вот угаснешь. Когда-то была надежда на весну, Но воля её сгибалась подобно ветвям, усыпанным снегом, Ты тихо касаешься её, переполненный тоской. Пусть я всегда защищал самое нежное, хрупкое в своих руках, Я всегда буду бояться, что холодный ветер заберёт тебя. Даже по наступлении утра снежок тихо нашёптывает в ухо, Я раскрываю ладони и чувствую лёгкое прикосновение инея.

Всё ещё в объятиях колыбели, Что даёт прочувствовать заботы того, кому не всё равно. Едва слышный стон Не позволяет другим заметить её и придать ей значение, Когда звучит песня Сильвии.

Зимнее звёздное небо над головой, его сияние искрится на снегу, И вот ты одинок в тишине, словно вот-вот угаснешь. Когда-то была надежда на весну, Но воля её сгибалась подобно ветвям, усыпанным снегом, Ты тихо касаешься её, переполненный тоской. Пусть я всегда защищал самое нежное, хрупкое в своих руках, Я всегда буду бояться, что холодный ветер заберёт тебя. Даже по наступлении утра снежок тихо нашёптывает в ухо, Я раскрываю ладони и чувствую лёгкое прикосновение инея.

Сердце в плену не узнает, не прочувствует это томление, И песнь тоски по-прежнему звучит в рощице.