Она заперта в комнате с прялкой,
не может припомнить, что значит «чувствовать»;
думает: «Эта комната станет мне могилой,
и нет на свете никого, кто мог бы меня вызволить».
Сидит, склонившись над цветной нитью,
думает о возлюбленных, просыпающихся в одной постели,
говорит: «Сколько же можно так жить?
Неужели нет никого, кому я могу хотя бы заплатить за спасение?
О, я от призраков больна1
и хочу видеть небо.
Все на свете могут смотреть, как садится солнце,
так почему я не могу?