An american prayer English / Английский язык

Час на магию

Ты знаешь, что такое «тепловой прогресс» в подлунном мире? Ты знаешь, что мы есть? Не потерял ключи от Королевства? Ты все перетерпел и жив, живучий? Давай-ка заново изобретем богов и мифы древности седой, Прославим символы лесов дремучих. [Неужто ты забыл уроки древних войн?]

Нужны нам акты половые – великие и золотые.

Отцы кудахчут средь ветвей в зеленой западне, А наша мать мертва – покоится на дне.

Ты знаешь, как спокойно адмирал на бой нас посылает с миром? А генералы, что заплыли жиром, Так непристойно жаждут крови молодой.

А знаешь ты, что нами управляет теле-ящик? И на луне — на хищнице — засохли пятна крови, их не отстирать. В соседнем винограднике все больше партизан, Войной идущих на простых крестьян, Которым остается только умирать.

Создатель бытия, Вознагради нас часом, дабы показать свое искусство И жизни безупречно завершить.

А мотыльки и атеисты вдвойне божественны, но умирают, А мы живем. Чем доле, тем кошмарней наш удел. Мрем, но и смерть не ставит этому предел. Цепляется за жизнь цветочек нашей страсти, За члены и влагалища в отчаянье хватает. Последнее, что видеть нам дано, — приметы трипперной напасти. Колумбов пах зеленой гибелью раздулся.

(И улыбнулась смерть, когда к ее бедру я прикоснулся)

Собрали нас внутри безумного и древнего театра, Чтоб увеличить нашу к жизни страсть, И от расхожих знаний не пропасть. Пусты глазницы окон. В бурю рухнул кров. Остался лишь один, – спасенье с нами — Кто будет танцевать насмешку божью музыки и слов, что возбуждает темперамент.

(Когда убийцам короля позволят рыскать, где угодно, То тысяча мессий появится — ведь это будет модно.)

Где те, обещанные нам пиры? И где то Новое Вино? Наверно, в гроздьях умерло оно?

Хозяин усмехнулся и отмерил час на наше волшебство. Мы – в пурпуре перчатки, В промельке скворца, наш шелков час, Мы — поколение арабских наслаждений, Мы – купол солнечный, мы – ночь дворца.

Даруй нам веру в Ночь ярчайших Вожделений, Даруй нам веру в Ночь.

Даруй нам сотню разноцветьев тона, Богатство мандалы нам дай, не мешкай,

Для твоего шелко-подушечного дома, Где правит мудрость и постель. Ужасный приговор — хозяйская усмешка - жизнь унесла твою отсель.

Привычка верить в добрые и старые деньки Ушла и не вернется вновь. Немного нужно для души.

Дела Добра, лукава бровь… Забудь и разреши.

Свобода существует Свобода существует в школьной книжке – ты не знал? Бегут безумцы из тюряг, слыхал? Но убегают-то в застенки - они содержатся под стражей, в водовороте гибельном, свободном, белокожем, протестантском.

Повисли мы вниз головою У скуки на краю. Нас, зачарованных свечою, Смерть поджидает яркая у пламени в раю. Мы страстно ищем то, Что нас уже нашло.

Мы можем собственные Королевства создавать и Великие пурпурные престолы – эти кресла Той страсти и любви, что наши чресла остались должны на проржавленных кроватях.

В стальной двери вместо замка – твой вопль; им заперт ты, Музон дешевый распалит твои мечты. Спесь не позволит черным раскурочить этот хлев, Чуть балки приподняв, Покуда суррогатных ангелов конклав Все то, что мнимое, отправит на отсев.

Хотите стать обложкой средь журнальной пыли? - Об стену веры надо чтоб вы лбы разбили, И вам в тюрьме придется просыпаться, И за такие непригодные стандарты драться…

Пока девицы, как всегда, рыдают, Кичатся нищетой, насупившись болтают Безумной чепухи бессвязный бред.

Ох-х, как устал я от сомнений, живя среди южан, Всегда готовых дать уверенный ответ…

Безжалостно связав нас по рукам, Власть захватили слуги, Мужчины-кобели и их отвратные подруги, Что тянут траурный покров На головы погибших моряков. (А ты где был в наш бедный час, Усы макая в молока белок, Жуя цветок?) О, как же я устал от строгих лиц, Что на меня уставились посредством телевышки… Я б розы разводить хотел; врубаешься, парнишка? Рубиновые губы, царственные дети Должны теперь сменить

Рудиментарных «Странников в… грязи» — Мутанты эти… Их кровью можно напоить растение, чьи корни взрыхлены. И ждут они, чтоб нас забрать в тот сад, с которым мы разлучены.

Пир друзей А знаешь, как без плана, объявленья — мучительно бледна — повергнув в глубочайшее волненье, в урочный час приходит смерть? Она - сверхдружелюбная пугающая гостья, которую ты затащил в постель. Она, убив, чтоб ангелом стать мог ты, дает нам крылья вместо наших плеч, что были гладки, как вороньи когти.

И в лучшем Царстве том нас не увлечь ни силой денег, ни прекрасных одеяний, покуда кто-то не разоблачит секрет кровосмесительных деяний и добровольность подчинений природы зову.

Нет, пока не вышел срок, Я буду лучше пировать с друзьями, Чем встану в ряд с Великими. В их ряд я не ходок.