«А эти люди мило болтали и улыбались.
Возможно ли, что они ничего не слышали?
Господи всемогущий!.. Нет, нет!
Они слышали!.. они подозревали!.. они знали!..
они забавлялись моим ужасом –
так думал я и так думаю посейчас.
Но нет, что угодно, только не это мучение!
Будь что будет, только бы положить конец
этому издевательству!
Я не мог более выносить их лицемерные улыбки!
Я чувствовал, что крик должен вырваться из моей груди,
иначе я умру!.. Вот... опять!.. Чу!
Громче! Громче! Громче! Громче!..
– Негодяи! – возопил я. – Будет вам притворяться!
Я сознаюсь!.. оторвите половицы!.. вот здесь, здесь!..
это стучит его мерзкое сердце!»2