Если я уйду раньше тебя, но после того, как поимею все, что хотел,
не печалься.
Я настроен решительно, но ради семьи
я дам себя сжечь, как Патрис Лумумба.
Один в своем углу, несправедливо обвиненный,
я ни Шарли Эбдо, ни джихадист.
Учительница упрекает меня, что я черный, как Дарт Вейдер;
Учительница — расистка?
Нет лучшего приюта, чем живот матери,
Нет лучшей помощи, чем дуэт со знаменитостью.
Говорю тебе: я не сам себя сделал,
Говорю тебе: я исключительно сам их всех уделаю.
Я рос в эпоху грабежей2,
Очереди из «калашникова» мешали мне спать,
Вооруженные враждебно настроенные повстанцы повсюду.
Напуганный тем, что я больше не понимал, кто я есть,
Один среди дерьма, я узнал жизнь,
Я узнал, что друзья — это не навсегда.
Чтобы утешиться, я вхожу в нее,
И не прекращаю болтать с ней на протяжении «догги-стайла».
«Ты слишком вульгарный, цензура этого не пропустит, Дамсо».
Потом было две композиции, и первую стали крутить на радио.
Я связался с Джоном Тайлером
и договорился о выступлении в «Блади»3.
Я откладываю деньги, чтобы моя мать прожила подольше.