И я проснулся однажды утром в незнакомой жизни,
В жизни, которая казалось уже прожитой,
Среди света, который слепил, и в доме, который шептал.
Выцветший сон между ресниц.
Мой дед был разнорабочим, мой папа подпольщик,
Рабочий на Линьотто в Турине,
Ее сразу назвали любимой дочерью своей матери,
Освобожденной Италии, меня открывшей миру.
Поменяются люди и поменяются короли,
Пронесутся дороги под откос,
Выжжет пустыню там, где были сады,
Изменятся языки и границы.
И это не был только сон, и не в это мы мало верили,
Подвергнуть мир железу и огню,
Пока другое время года только звонило в колокол,
Впервые колокольный звон был на Пьяцца Фонтана,
Был майский день, день рабочий,
То утро, когда нашли Альдо Моро1,
Идея была все той же и таким же было движение,
Убийцей, который убил Гуидо Росса2.
Поменяются люди и поменяются короли,
Пронесутся дороги под откос,
Выжжет пустыню там, где были сады,
Поменяются языки и границы.
В Падуе вечером собралась вся Италия,
В тот вечер на Пьяцца дела Фрутта,
И было так, словно умер отец или друг,
Когда небо захотело вернуть себе обратно Энрико3.
Сейчас у меня все хорошо, достойная жизнь,
Но я не молю о тихом существовании,
В будущее возьму с собой в наследство память,
В сердце слышен рык истории.
Поменяются люди и поменяются короли,
Пронесутся дороги под откос,
Выжжет пустыню там, где были сады,
Поменяются языки и границы.
Поменяются люди и поменяются короли,
Пронесутся дороги под откос,
Выжжет пустыню там, где были сады,
Пронесутся дороги под откос,
Выжжет пустыню там, где были сады,
Поменяются языки и границы.
Поменяются языки и границы.