Мы возвели наш шатёр на темно-зелёном холме
За городом, у железной дороги и свалки с чайками.
Гвоздём программы была Этель Лошадиная морда
и её Чудесные свинки в атласе.
Мы утрамбовали колья в земле, коричневой от пыли,
Ответвления раскинулись,
как страшные тянущиеся пальцы.
Мы были на подножном корму на окраине Канкаки,
И одноглазая Майра, королева кухни,
Которая дрессировала страуса и верблюдов,
Она смотрела на меня,
прищурив единственный здоровый глаз,
В футболке с Роем Орбисоном, пока она кормила
из бутылочки орангутанга по кличке
Тренога.
А потом была Кричащая Элейн, Королева воздуха,
На которой был медальон в виде знака доллара,
И тонкий пузырек выдулся у неё из ноздри,
И ржавая слезинка
От того, что она заарканила и упустила
ещё одного подвыпившего матроса.
А там, в обгоревшей жёлтой палатке
у замершего трактора
Музыка была как электрический сахар,
И Зузу Болин играла «Обжимающую цепь»
С Могучим Худышкой на пиле.
И он откинул назад голову со ртом,
полным золотых зубов,
И они сыграли «Однобокое сердце»
и «Луну над Собачьей улицей».
И к тому времени, как они заиграли «Тихо постанывая»,
Я был пьян в дупель и с дикими глазами,
И Доктор Блаженство подсунула мне лекарство,
И я заснул с «Блюзом Извозчичьего двора» в ушах.