Я понял это, как только впервые взглянул на тебя —
Небесный свет, кажется, освещал тебя одну, —
И, когда я заставил твои глаза заблестеть,
Я почувствовал, будто лечу.
Нам не было и двадцати, малышка,
И я ещё не умел любить тебя, как следует.
Забавно, тогда я казался себе полным придурком,
Я пел тебе на ушко, потому что хотел показать тебе,
Что у меня есть душа,
Я постоянно тебе названивал —
Наверное, слишком уж старался завоевать тебя.
У тебя не было со мной ничего общего, малышка,
Но, слава Богу, потом ты передумала.