Ей не дано было любить.
Сначала усыновив,
Потом она меня отвергла,
Выступив против невыносимого подростка,
Который стал ей вдруг по боку.
Я мог доставить неудобства Тимоте и Эрику,
Ее старшим детям.
Она говорила, что любит меня.
Доброй сказкой там и не пахло,
Только никто это не увековечил.
Она таскала меня в суд чаще,
Чем я ее смешил.
Чтобы меня убаюкать, она меня укладывала на бетон,
А то вдруг ребеночек упадет.
Мне хотелось вырваться из моей чудесной могилки.
Сейчас у меня другие затруднения,
И, тем не менее, мама, я тебя люблю.
А тебя так и тянет ткнуть пальцем
На наши разногласия.
Ты понимаешь, что твои дети не чувствуют любви,
Которую им полагается испытывать?
Им не хочется петь, они плюют на твое образование,
Но тебе-то что?
Разве это моя кровь воняет с самого рождения?
Или же дело в том, что я с детства не видел
Рук помощи, и это невыносимо?
Я хочу пожаловаться,
Даже если ситуация не самая худшая.
Я хочу пожаловаться,
Потому что она испугалась своих собственных детей.