Вспомни ревущие двадцатые1,
Наш воодушевлённый пыл,
Наши «грязные» дела,
Где танцевали откровенность и скандал,
Убежища, где мы укрывались,
Горе, которое нам причиняли наши скудные желания.
Вспомни о крепком теле, глубоких шрамах.
Мы видели гондолы, где мы встаём и улетаем,
И романтический полёт тогда не казался незаконным.
Вспомни нежных идолов,
Отвратительных, ужасных, легкомысленных,
В ласковых объятиях тюрьмы; камеры, построенные, как соборы.