Через день или два миссис Стрикленд прислала мне записку с вопросом, могу ли я зайти к ней вечером после ужина. Я нашел ее одну. Ее черное платье, простое до строгости, говорило о ее тяжелом положении, и я был невинно удивлен тем, что, несмотря на настоящее волнение, она смогла одеться в ту роль, которую должна была играть, в соответствии со своими представлениями о благообразии.